Лев Рыжков, Sputnik
Сказать про Федора Конюхова, что он — легендарный путешественник, все равно, что Пушкина назвать "талантливым поэтом". Конюхов – это гораздо большее, чем исследователь географических пространств. Федор Конюхов – это символ.
А Федор Конюхов сидел во главе стола. За столом разливали чай, угощали конфетами и пирожными. А вокруг стола сидело руководство предприятия, колбасного комбината. И все эти люди, во главе с генеральным директором, жадно слушали Конюхова. Ловили каждое слово.
Сам Федор Конюхов оказался очень просто одет. Скромненькая курточка, простая рубашка в полоску. Задорно, со смехом, Федор Конюхов рассказывал слушателям о недавнем своем кругосветном перелете на аэростате. И о переделке, которая случилась с ним над Индийским океаном, где-то между Мадагаскаром и островом Кергелен.
Иду на грозу!
Федор Конюхов поясняет, что эшелон – это поток ветра. Но в этот поток нужно сначала войти.
"И я иду над тучами, — продолжает Конюхов. – Вижу одновременно солнце и звезды. А если ты их не видишь, значит, ты падаешь. А если ты ниже туч пойдешь, то не сможешь потом подняться – тучи тебе не дадут. И вижу — айсберги. Я говорю по рации: "Я не слишком далеко залетел? Уже айсберги!" И тут мне по рации говорят: "Облизывай!".
"Облизать", как понял автор этих строк, значит пройти по самому краю. Глаза слушателей горят, как молнии. Тем более, что переделка, о которой рассказывает их гость – фатальная, и положение безвыходное. А на помощь отказались лететь спасатели и из ЮАР, и из Австралии.
И я иду. Я выкинул все: парашют, продукты, воду. И тут, я вижу, молнии уходят. А на самом деле это я ухожу с потоком. И уже лечу на скорости 200 км/ч. И вот так я вышел с Божьей помощью".
Что прячет Джеймс Камерон?
– Федор Филиппович, вы собираетесь спуститься в самую глубокую точку планеты – Марианскую впадину. А на каком аппарате?
– Сферу для погружения будут делать в Санкт-Петербурге. Хотим собирать по частям: одна деталь с одного завода, вторая – с другого, а собирать будет кто-то нейтральный. Хотя Джеймс Камерон в 2012 году погрузился на батискафе в Марианскую впадину. Я хотел у него этот батискаф взять в аренду и спуститься. А я его знаю, и он меня знает. Только Камерон отказался.
– Почему?
— Сейчас он снимает фильм "Подводный аватар". Он в 2019 году выйдет, или в 2020. И фильм будет начинаться с документальных кадров, как Камерон на своем "Челлендже" опускается в бездну, в Марианскую впадину. Помните, как начинается "Титаник"? Там сначала происходит погружение на 5 800 метров. И мы видим, как "Титаник" в иле лежит – видим якорь, иллюминаторы. И так идет где-то 5 минут. А дальше уже начинается художественный фильм.
И вот Камерон поднялся с отснятым материалом и держит его в секрете.
– И поэтому батискаф не дает?
– Камерону невыгодно, чтобы я сейчас спускался. Ему выгодно все затормозить до выхода фильма. А я ему: "Дай батискаф! Мы заплатим!". Еще бы и батареи поменяли бы. А тут батискаф – возьми, да и загорись в музее, в Австралии. И пол-борта сгорело. Сейчас полусгоревший стоит.
– А что там, во впадине, интересного? Я, конечно, понимаю, что будет рекорд. Но стоит ли ради одного рекорда преодолевать такие вот трудности?
– Рекорд вряд ли будет. В 2019 году нас все-таки опередят китайцы. Они сейчас тоже готовят погружение. Нам же не рекорды нужны, а исследования. Камерон после погружения рассказывал: "Вы не представляете, что там живет! Люди даже не представляют, что там творится!". Никто никогда не видел со дна Марианской впадины хоть кусочек камня. С Луны – и то достали. Мы больше знаем Марс, чем дно океана.
– Камерон не пытался добыть образцы?
– Пытался. Он должен был взять пробу. И у него на батискафе была рука гидравлическая для сбора образцов. И он начал погружаться. И где-то на трех тысячах метров что-то ударило по корпусу батискафа – или гигантская медуза, или спрут, или кальмар. Гидравлическую руку – завернуло. Когда Камерон спустился, рука уже не могла ничего. И он посидел два часа – поснимал и всплыл.
К тому же мы глубже Камерона погрузимся. Он ведь был не на самом дне, а на плато, на глубине 10 800 метров. А там трещина идет вниз – еще метров на 300. Такая узкая. Мы хотим в нее войти.
– Вы не боитесь декомпрессии?
– Давление там просто гигантское. И если в сфере есть дырочка, как иголочка, то давление воды просто разрежет сферу. Но у нас как в подводной лодке – все герметично. Но и иллюминаторов у нас не будет. Конечно, хотелось бы. Но нам говорят, что тогда это будет ослабленное место, может треснуть. Скорее всего, у нас будут камеры, и мы будем все видеть на компьютере.
– А как вы всплывете?
– У нас будет балласт – чушки такие металлические. Они на магните держатся. И когда мы опустимся, мы кнопку нажмем – магнит отключится, чушки упадут. И мы начнем всплывать.
– А если не отцепится? Как будете подниматься в таком случае?
– Туда никакой трос нельзя спустить. Там течения разные. И ты не можешь на тросе опускаться, потому что тебя течение срежет. И начнет загибать и возить, рвать этот трос. И сам батискаф разрушится. И придумали так, что сверху будет подаваться сигнал – с корабля. И за счет этого сигнала магниты отпустит.
Но если с корабля не пройдет сигнал, и у нас не пройдет, а мы сидим на дне? У нас будет запас кислорода на 75 часов. А сами болванки у нас — на никелевых пластинах. И как только мы станем погружаться, никель за счет соленой воды начнет разъедать. И за счет утончения никеля через 54 часа их разъест, и они сами отвалятся.
Но это – на всякий случай. Мы рассчитываем, что всплытие будет через шестнадцать часов. Что там долго делать? Надо взять одну пробу, другую пробу – и подниматься. А кислород нам – на всякий случай. Если эти штуки сами сразу не отвалятся, то они потом отвалятся, из-за коррозии. Будем спать, и анекдоты рассказывать.
– А российский флаг будете устанавливать?
– Да. И православный крест из камня. Флаг будет ставить известный полярник Артур Николаевич Чилингаров, а моя забота – поставить там крест. Он уже сделан, пятьдесят килограммов весит. И я, как священник, на дне Марианской впадины крест оставлю. К тому же крест – это же вес. И мы на глубине положим его. А сами всплывем.
Жена знает все
– Была ли такая экспедиция, куда вас жена не пустила?
— Да не было такой! Ирочка меня любит. И я ее люблю. У меня не было таких экспедиций, наобум. Это только корреспонденты могут написать: "Вот, Федор Конюхов, ни с того, ни с сего пошел на Эверест". А на самом деле все экспедиции очень долго готовятся.
Я 19 лет занимался альпинизмом. Видите пальцы? У меня сорваны кончики, от скалолазания. А через 19 лет я взошел первый раз на Эверест, с южной стороны. Снова занимался двадцать лет – и всхожу с северной стороны. И когда так долго готовишься, то жена знает уже все – сколько людей пойдет, сколько денег будет потрачено. Все мои экспедиции очень долго готовятся. К погружению мы идем с 1997 года.
Еще сейчас лодку заказываю, хочу обойти вокруг света на веслах – стартовать в Тасмании и финишировать там же. А лодка будет готова только через два года. И жена к этому привыкает. Потом – она же меня встретила, уже когда я был путешественником.
